ЙАВИЛОСЬ. Возникло в дверном проеме следом за сестрой, великолепное в своем пьяном угаре. Взмахнуло вечным каштановым хвостом, зыркнуло на присутствующих, сразу приметив нечто такое голубое. Вызывающее. Я бы взял и! Но не об этом сейчас.
     Дверь, разорви тебя мальбр, изволь прогрохотать еще раз, на этот раз, захлопываясь ко всем бесам. МЕЛОДИЧНЕЕ, ДЕТКА, Я ВЕРЮ В ТВОИ СИЛЫ. Щепки разбрасывать тоже следует несколько иначе, чему тебя учили вообще?! Вот и нечего тогда тут стоять, ты не_достойна. Нет, я себя, конечно, контролирую. По четным четвергам каждого високосного года, угу, но контролирую же!1 САМОКОНТРООООЛЬ
     Ну да, я разнес очередную дверь трактира, ибо нечего такие хлипкие двери запиливать, зная, что вас в любой момент может посетить пьяный полубог. ЭПИШНО ВВАЛИТЬСЯ ПОЛУБОГ МОЖЕТ А ВЫЫ
     Вот Бранн и ввалился, но ввалился на этот раз с сестричкой, что, как вы все прекрасно понимаете, чревато… Чревато, короче, лучше бегите. Не побежите? Считаете, что сможете выдержать шоу, которое эти вот самые вот они полубоги сегодня запилят? Что ж, разминки ради сей выносной дуэт тут же извещает собравшихся о своем присутствии громогласным ревом пополам со звоном разбившей бутылки (уже ее остатками, но не суть). Повторять предложение пройти ВОН ВТУДА не будем.
     Без передышки, антракта, секунды отдыха – слаженный хор специально для остатков недовынесенной публики. Што, мои беспробудно пьяные людишки, все еще уверены в своих силах? Может тогда еще и посоревнуемся? Кто больше выпьет и не свалится нам в загребущие лапки – прекрасная игра на вылет смертного. Поговаривают, сие честь, ведь вынесенного полубогами человека больше никогда не видели. ЧТО и КАК творили безумные с пострадавшим, точно люд не знал, но слухи ходили. Ага, мол, тащат они его в Химмел, как же. Много чести вам в Химмеле быть… Быть, в общем. Обойдетесь.
     О, а кто-то уже испугался лишь блеска в полубожественных глазах и поспешно сматывает сети. Ха, бегите-бегите, и на вашей улице будет праздник. Так вам, гы-гы-гы.
     По очереди лихо отхлебнув из ЕЩЕ ОДНОЙ ДА бутылки, доселе спокойно находящейся в руке старшего из, полубоги подлетают к тому самому Голубчику – синхронизация, пошто ты синхронизация! – окружают, разваливаются рядом. Компания, пардон, жертва на вечер найдена, возрадуйтесь, смертные!
     Грешная (все в Рейнсоне грешны!1) бутылка с грохотом опускается на стол. На этот раз, к всеобщему счастью, она осталась в относительной целости и относительно же сохранности, потерянными каплями благостного пойла можно пренебречь.
     — Детка, с нами принято делиться пойлом
     — Веселиться на всю катушку с нами тоже принято
     — Не захочешь, а будешь
     — И делиться, и веселиться
     — И только сегодня специально для тебя УНИКАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
     — Ты делишься пойлом, мы веселим
     — А потом ты отдаешь нам рубашку
     — СОГЛАШАЙСЯ ДЕТКА ЭТО Ж МЫ

Взгляд фокусируется, фокусируется взгляд, фокусируется я сказала… фокусируется на-а… АХ КАКАЯ ПРЕКРАСНАЯ ГОЛУБАЯ РУБАШКА! Нет, вы не понимаете. Рубашка. Голубая. Небесная. Вырвиглазная. Очеболь гарантирующая всем своим видом. Кричащая о. Вопящая мартовским котом. Будто бы из разбросанных по Химмелу Нириных вещей вытаще… постойте, товарищ, а не могли ли вы? А вы уверены? А вы точно знаете? А вы знаете того, кто знает?
    Не успевает мысль оформиться (после паленого рома много что не успевает оформиться — сие вообще проблематично) как меня уже несет к этому самому Голубцу. Что? Голубчику? Неважно. Важно, что вот к тому и вот прямо сразу. Не ждали же вы, что мы мирно усядемся в уголке? Если ждали, то приют безумных где-то не в этом городе выжидающе распахнул двери. Да, это было завуалированное предложение свалить куда подальше для особо нервных. Потому что вы же понимаете что.
    Подвалили, развалились, завалили потоком согласованной (возможно) речи. Ноги на стол, бутылку на стол, руки к бутылке, взоры на небеснорубашечника. Ехидные, надо сказать, взоры. Зато полубожественные! Смертный, отныне вы можете гордиться и рассказывать друзьям, ежели выберетесь из сегодняшней ночи. Ежели, поймите — вы ведь на самом-то деле не товарищ вовсе, не собутыльник и даже не неслучайный незнакомец, вы — жертва хмельной нории, что, как известно, разрушительна. Вам еще не известно? Исправим!
    И знаете, что… ЭЙЭЙЭЙ КУДА ПОШТО ОСТАНОВИСЬ! Товарищ упал. Со столом, собой и нашей будущей рубашкой. Но, самое главное, с бутылкой! С решительной нашей бутылкой! ПОЧТИ ПОСЛЕДНЕЙ ВЫ ПОНИМАЕТЕ ДА
    Нет, мы не упали — не дождетесь, для этого стоит пригнать как минимум завод по производству валькирий алкоголя. Крепкого. А лучше парочку — чтобы мы наверняка пошатнулись. Воздух я или не воздух, меркалы побери эту таверну? Впрочем, зачем меркалы, когда есть мы. Мы лучше. Мы надежнее. Мы эпишнее. Эпишнее уже потому, что неожиданно оказаться в воздухе, причем не просто так, а держа братца за шкирку (прости, буйный, оно само) в данном случае приравнивается к «нормально». Ну подумаешь, хорошая скорость реакции. Ну подумаешь, выглядит. Ну подумаешь, вам, сударь с лихой лысиной, заехало четырьмя сапогами по морде лица. Да, следы останутся. Да, надолго. Зато вы теперь один такой!
    Тем временем под ногами открылась рубрика «секреты привлекательности от господина падучести». Смотри, Бранн, как он весело волнуется — мы сделали крайне удачный выбор! А как мельтешит! А как верещит! Да у него талант! Можноможно мы погоняем его подольше, чем обычно?
    Нира с восхищением падает обратно, да не просто так, а прямо на колени столоронятеля. Нет, ну а что? Вы можете предложить более удачное место для приземления поближе к вожделенной рубашечке?
— Детка, мы не услышали ответ
— Если ответом являлось столороняние, то не прониклись
— Значит, тебе следует повторить
— Не только ответ, но и бутылку повторить
— Повторить и поживее
— И поаккуратнее, мы волнуемся за нашу рубашку
— И, возможно, даже за тебя
— Потому что от шишек лысин не бывает
— Они бывают от нас

В этой песне поется посте пишется читается о молодом, но страстном боже… полубожетсвенном создании, что соизволило полюбить смертного. Без предупреждения! Без объявления войны! ДАЖЕ НА ДОЩАТНИК НИЧЕГО НЕ НАПИСАЛИ. И оно делает это, да, детка. И любит. И сейчас еще вылюбит. И вылижет. И вообще. \все танцуют и смеются\
Вы все еще говорите нам что-то про адекватность? ДО СИХ ПОР?! Люди. Смертные. Этим Все Сказано. Нам плевать, что вы об этом думаете, нас волнует только то, что мы делаем. А мы… делаем. Творим. Выносим своими манипуляциями и махинациями с.
Вихрем стягивать вожделенную РУБАШКУ, ехидными улыбками обозревать пространство на два хвоста лайнокхарра вокруг. Оправдываясь после, можно будет сказать, что великолепный алкоголь был способен просочиться сквозь и коснуться вот ну того вот, которое оно. Почему нет? Теоретически, если допустить возмо… Да идите вы к бесам, я пьян и безумен или нет? (на самом деле нет)
Опыт, навык и координацию движений любой пропить в состоянии, особенно если вы пропиваете все это прямо здесь и сейчас, слизывая ром с Рубашки, но, кхм, пропить тягу к алкоголю? Да пирату? Увольте. Да такое случится, «когда у тебя появится второй глаз». То бишь, через несколько столетий, не раньше.
Уведите слабонервных от сего действа, если они еще на кой-то бес здесь ошиваются. Людей, не переносящих мужеложство, лучше привести. Шоковая терапия, все такое. Может, в оргию потом позовут. МОЖЕТ БУДЕТ ОРГИЯ
Все, что мне от тебя нужно – не прикасайся к нему руками. Пожалуйста, я, твой САМОКОНТРОООЛЬ, тебя, балбеса, прошу. Да как возжелаете. Руки, я надеюсь на вас, на этот раз экспонат трогать нельзя, только пол. Губы и язык – вы сегодня как всегда. О, да вы у.. Ну ничего себе, я и не ожидал. Какая уверенность. Какая грудь. Голая. Она даже языком голая, ЭТО КАК. А вот здесь я промычу, ибо КАКОЙ РОМ И ЭТО ОСНОВНОЕ ОХ
- Мы любим развлекаться, как ты мог заметить
- А алкоголь любим еще больше
- Это уже прямой текст, если кто не заметил
- Последнее предупреждение даруем тебе мы
- А потом начнем действительно действовать
- Это все прелюдия, ты понял нас

Смертные вновь демонстрируют уставшим удивляться полубогам потрясающую реакцию на великое и ужасное «щасшотобудет», смотрите скорее! Все трусливое и, несомненно, нетрушное отродье уже убежало куда подальше (то есть обнимать любимых жен и детей, хвататься за сковородки и укладываться спать в обнимку с вилами), а заинтересованные в цирке и даже с конями притянулись поближе. Почуяли размах, ишь!
    Радуйтесь и не жалуйтесь, сегодня в программе видимо да, видимо мужеложство. Мы не виноваты, оно само и вообще нечего было на себя ром проливать. ПОСЛЕДНЮЮ-ТО ПОРЦИЮ В НАШЕМ-ТО ПРИСУТСТВИИ Думать надо было, вот что. Вы не мы, вам, наверное, положено. Можем выдать письменное разрешение на, если требуется. А можем и не выдать — все зависит от вашего сегодняшнего поведения, а оно пока чотокакто не совсем. Увы.
    Ах да, если мы вам еще не сказали али же вы посмели не заметь — милая Нира тоже пьяна. Тоже, следовательно, неадекватна более, чем обычно. Еще больше, да, так бывает. У этих двоих все бывает, между прочим. А потому радостно смеяться в лицо Голубцу с презрительным «дружок, что ты мелешь» — это не то что не в стиле (а это, стоит заметить, никогда не в стиле — с надменностью вам куда-нибудь в дом Правительства), это просто нЕпОзВоЛиТеЛьНо! Недопустимо. Проникнитесь написанием слова, будьте добры. А то повторим. Догоним и еще раз повторим.
    И пока они не побежали повторять, полубогиня лихо закручивает рубашку вокруг шеи — отличная, между прочим, возможность вдыхать нетрезвые пары, да и общему безумию одеяния уже ничто не повредит. Наивно считающим, что там одна лишь тельняшка, спешим открыть очи, но описывать таки не беремся — воскурите как-нибудь сами.
Замутненный взгляд на добланувшуюся рядом палку — это что еще такое, почему это мебель раскидывается конечностями? Как, это не мебель? Это Голубец? ТОТ САМЫЙ НАГЛО ОТКАЗАВШИЙСЯ ОТ ВЫЛИЗЫВАНИЙ ГОЛУБЕЦ ДА?
    — Ну, деточка, МВАХАХА
    — Ну ты, конечно, маханул
    — Да еще и рому так и не налил
    — Мы, видишь ли, полубоги
    — А ты вроде как смертный
    — Нет, мы не против
    — Хоть и планировали поистязать тебя месяцок
    — Но, кажется, обломалось
    Из недр кошмарного наряда извлекается… ой, равновесие потерялось. Равновесие, вернись, я приказываю! Нет, мне не нравится утыкаться локтем в чью-то совершенно левую грудь, отодвиньтесь, товарищ, сгиньте вон. И нечего тут ржать, дети Мольера пошли в атаку. Подумаешь, чуть кривовато пошли.
    Итак, мы снова отвлеклись. Извлекается, вопшемта, топор. Извлекается, эпишно сверкает в тусклом трактирном свете и как бы говорит всем присутствующим столоронятелям, что они НАРВАЛИСЬ. Нира же сопровождает явление замахиванием и приступом гогота для пущего эффекта — хоть сейчас на Дощатник!